Михаил Веллер: «Я не знаю, что такое душа»

Жанна БАБКОВА, 15 ноября 2012

Гостем очередной программы «Временно доступен, стал известный российский писатель Михаил Веллер. Предлагаем вашему вниманию фрагменты беседы.

– «Я очень низкого мнения об умственных способностях критиков, литературоведов и журналистов. Эта профессия для недоумков, непригодных для нормального дела». Это ваши слова?

– Я думаю, что если и не дословно мои, но очень близко к тексту, однако из контекста несколько вырванные. Потому что контекст – всегда шире. Я однажды написал, как мы гуляли с Василием Аксёновым по Великой Китайской стене. Следующая фраза в скобках: «Правда, мы там не вдвоём гуляли. Там рядом ещё сотня уродов гуляла». Под ними подразумеваются остальные 90 человек писательской организации, где «уроды» – вовсе не характеристика многоуважаемых коллег по цеху и по мастерским, а так, вообще, чтобы веселей было…Чисто разговорное. Назвать сообщество «шайкой идиотов» – это не означает, что ты их считаешь шайкой идиотов. Просто предлагается некий шутливый, иронический уровень разговора.

– Иногда, кажется, что сам спор вам важней, чем истина, которая может в нём родиться. Это так?

– Никогда. Я думаю, что идеальный спорщик – это тот, кто в результате с нами полностью соглашается. Во-вторых, говорить надо то, что ты полагаешь истинным на самом деле. Потому что всё иное может носить характер некой шутливой пикировки.

– Сами с собой часто спорите?

– Этот вопрос мне непонятен. Я с собой постоянно разговариваю. Пытаясь методом того диалога, который ещё древние греки канонизировали, разобраться в каком-то предмете. Но спорить с самим собой... Я и с другими-то не спорю.

– Насколько мы знаем, выходит книга «Друзья и звёзды»?

– Книга вроде бы благополучно вышла…

– Но вы когда-то говорили, что про друзей своих писать не будете?

– Знаете, действительно говорил. Но люди, которые представлены в этой книге, давно на обозрении публики. Без какой бы то ни было моей помощи. И книга эта не добавит славы ни им, ни мне. Речь идёт о том, что каждый талант уникален. Имеет свою точку зрения и смотрит на всё происходящее с тропы своего пути и всегда видит что-то, что не видит никто, кроме него. Мне представляется, что в этой книге могут быть какие-то сугубо поучительные для читателя места. Не назидательные. А те, из которых легко извлекать уроки.

– У вас есть в книге объяснения для простого человека, в чём существо его жизни?

– Речь идёт о том, что внутри каждого из нас находится приблизительно одно и то же. И мы все одного хотим, об одном мечтаем и к одному стремимся. Если выйти на улицу и остановить первые 10, или 100, или 1000 человек с одним вопросом: «Вот что в жизни вам, по большому счёту, надо?», то ответов будет от силы дюжина. И все ответят одно и то же, только в разном порядке. Потому что люди юные на первое место поставят любовь, люди тридцатилетние – профессиональный успех и деньги, люди пожилые – здоровье и чтобы были здоровы и счастливы все близкие. Но набор будет один и тот же. И всё это можно обобщить одним словом: «счастье». И если люди знают, в чём их личное счастье, то почему же они так несчастливы?

Я не знаю, что такое душа. Я никогда не брался это формулировать. Я не оперирую этим понятием. Я – материалист. И исходно, может быть, – вульгарный материалист. Дайте мне это пощупать. Расскажите, что это такое. Расскажите, как это можно измерить, обонять, осязать…

- Ирина Хакамада природу мужественности в своём характере объясняет японскими корнями, а женственности – русскими…

– На мой взгляд, так же, как не существует единого Запада, так же не существует единого Востока. Культура Китая, индийская, арабская, полинезийская, которые для нас могут быть объединены одним словом «Восток», на самом деле разнятся до чрезвычайности. Если мы часто понимаем под восточной культурой нечто вроде дзен-буддизма – непротивление, невмешательство, – то давайте посмотрим на историю Китая, в которой пролито столько крови, сколько Европе просто не снилось. Уже только по той простой причине, что в Европе не было столько народу. Когда люди убивали друг друга десятками миллионов. Когда население империи за 200 лет войн сократилось в 4 раза! В Германии тоже это было в столетие войн и реформаций, но там народу было меньше. Степень агрессивности при столкновении с внешним фактором – это свойственно и Западу, и Востоку.

- А что же тогда прогресс?

– Представители разных философских школ дадут разный ответ. В нашем бытовом представлении, это было более примитивно, более бедно, более жестоко и антигуманно. А стало более научно, более комфортно, более гуманно, более сложно и изощренно. Гуманисты говорят, что самое главное – гуманистический аспект. А технари говорят, что это научно-технический аспект. А я подозреваю, что, наверное, и то, и другое, и третье. Но если найти общебазовый уровень, то в основе всего будет не нравственность – Первая и Вторая мировые войны показали это, когда люди горели живьём. Это будет, наверное, не архитектурное совершенство, потому что у стеклянного куба нет никаких преимуществ перед Парфеноном, это будет не в искусстве, потому что современная литература постмодерна, по сравнению с литературой XIX  века выглядит очень жалко. Это же относится и к живописи, скульптуре…Если сюда сунуть дикаря, он будет смешон: он не умеет сесть в автобус, не умеет включить газовую плиту, пользоваться деньгами… Но если любого из нас сунуть в тот лес, где живёт дикарь, то нам наступит конец очень быстро. Фокус в том, что информационные ёмкости в мозгу человека одного объёма. И одна информация вытесняет другую. Меняется качество информации.

– Вопрос как к писателю и философу. Говорят, что у писателя жена должна быть такая, которая тихонечко принесла борщ к столу и медленно ушла, чтобы не отвлечь от мысли. А философ должен жениться на сварливой женщине. Именно она делает философа философом. Кто же та женщина, которая позволяет выслушивать интересные, со смыслом сплетённые слова?

– Мы вынуждены, как честные люди, признать, что на сварливых женщинах женато большое количество мужчин. А философом стал один Сократ. Моя жена когда-то давно закончила журфак Московского университета и познакомились мы с ней благодаря литературе много лет назад в Русской секции Союза писателей Эстонии, куда я зашёл перекурить от нечего делать, как заходили все. А там на краешке стола сидела очень красивая зеленоглазая блондинка, а вокруг неё, как коты в марте, подковой сидели дюжина писателей разной степени ободранности и смотрели на неё мужественными, героическими глазами. А потом сколько-то лет спустя, когда каждый из нас жил своей жизнью, мы встретились опять же в Союзе писателей, на юбилее одного из русских писателей Эстонии. Потом оказалось, что она работает в журнале «Таллин», а я принёс туда свой рассказ. Вот так мы с ней и поженились.

Ведёте с ней философские беседы за чаем?

– Вынужден сознаться, что говорю больше я. Но беседы ведём за всем.